Журналіст на Донбасі: "В зоне АТО стараюсь заехать ближе к передовой, чтобы ребята не чувствовали себя оставленными"

Жизнь украинских тележурналистов, которые представляли ведущие телеканалы страны в Луганске, резко поменялась после печально известных событий полугодичной давности. Всем им пришлось покинуть областной центр. Профессиональная деятельность большинства из них в настоящее время происходит за пределами зоны АТО. Бывший же луганчанин, корреспондент телеканала «Украина» Александр Махов, который вынужденно переехал из областного центра в Киев, уже несколько месяцев делает информационные материалы из «горячих» точек Луганской и Донецкой областей. 
В интервью луганскому представителю ИМИ Виктору Волоките он рассказал о своих переживаниях во время пребывания в зоне АТО, о минутах под обстрелом, о полном исчезновении ряда населенных пунктов Донбасса, о том, зачем старается заехать как можно ближе к передовой и о своем возможном возвращении в Луганск.

 - Что изменилось в твоей работе за последние полгода работы журналистом на телеканале «Украина»?

 - Я работал региональным корреспондентом канала Украина в Луганске. Когда в родном городе оставаться стало опасно, канал принял решение забрать в Киев нашу съемочную группу. За это я чрезвычайно благодарен руководству канала и редакции, ведь остаться в наше время без работы – ничего не может быть хуже. Теперь я живу и работаю в Киеве. В последнее время стал ездить в зону проведения АТО. В том числе и в родную Луганскую область.

 - Тебе нередко приходится работать в «горячих точках» Донбасса. В связи с этим произошла ли у тебя переоценка ценностей?

 - Я попадал под минометный обстрел, сидел в блиндаже, мне угрожали террористы еще в Луганске, я работал в непосредственной близости к фронту. Стал ли я, из-за этого, ценить каждую минуту своей жизни? Я об этом не думаю. Я приехал и уехал. А наши солдаты там остаются – мерзнут, прячутся от ГРАДов, минометов, «ураганов», умирают, им отрывает ноги, руки, попадают в плен, молодые ребята становятся инвалидами. Им невероятно тяжело, они настоящие герои. А я лишь фиксирую какую-то часть их жизни, нашей жизни.  Я и раньше ценил свою жизнь. Опасность меня никогда не останавливала. Я просто делаю свою работу. Ради ребят на передовой. Я стараюсь заехать как можно дальше, ближе к передовой. Туда, где еще не было журналистов. Не ради славы – ради ребят. Я не хочу, чтобы они чувствовали себя оставленными. Если они хотят передать привет родным – это всегда попадает в эфир. Для них это важно.

 - Когда где-то вблизи идет обстрел, о чем в первую очередь думаешь? Расскажи о самом опасном эпизоде в «горячих точках».

 - В первую очередь думаю о безопасности съемочной группы. Мы вместе пытаемся определить - где обстрел, из чего, кем контролируется территория. Решение о продолжении работы или возвращении в безопасное место в данный конкретный момент решаем вместе. Главное – сохранить свои жизни.

Самый опасный эпизод произошел под Мариуполем, в населенном пункте Талаковка. Мы приехали делать репортаж о тех разрушениях, которые произошли в поселке в результате боевых действий. Мы подъехали на один из блок-постов украинских военных, в самом поселке. Именно в этот момент начался минометный обстрел этой позиции. Я оказался в небольшом отдалении от остальных членов съемочной группы – водителя и оператора. Они успели прыгнуть в машину и уехать. Мне пришлось с одним из солдат прятаться от обстрела за бетонными плитами. Было очень страшно. И, если честно, я думал, что как минимум получу ранение. Потому что обстрел велся именно в том месте, где были солдаты и оказался я. Около десятка мин разорвалось возле того места, где мы прятались с солдатом. Соседний дом разрушился. Потом мы вместе с солдатом, под огнем, сумели добежать до блиндажа и там переждать обстрел, который в общей сложности продолжался около получаса. Эти 30 минут стали самым сильным потрясением в моей жизни, которая, собственно, могла оборваться. Выйдя из блиндажа, я снял на камеру мобильного телефона последствия обстрела. Затем, нашел других членов съемочной группы, и мы досняли материал. Жизнь продолжается.

 - Приходилось ли сталкиваться в работе с российскими журналистами и журналистами, которые поддерживают «ЛНР»? Если да, то, как шло общение?

- С российскими журналистами мне приходилось сталкиваться во время работы в Луганске. Это было на пресс-конференциях в захваченном здании СБУ, пророссийских митингах, во время «референдума». Для российских СМИ в здании Луганской ОГА был организован пресс-центр, где они проводили большую часть своего времени. В том числе, в этом пресс-центре российские журналисты и боевики проводили мониторинг новостей украинских каналов. Т.е. фактически мониторили мою работу.

Российским журналистам отдавалось преимущество в предоставлении информации со стороны, тогда еще «ополченцев» ЛНР. Общения с российскими СМИ никакого не было. Мы равнозначно дистанцировались друг от друга. Большая часть репортажей «ЛАЙФ НЬЮЗ», «Первого канала» и прочих из Луганска была известного всем характера. В Луганске я в большей степени общался с международными журналистами. Мы обменивались информацией о происходящем в городе.

 - Наверняка, тебе попадались агрессивные жители, которые с пеной у рта тебе доказывали свою правоту. Как на них реагируешь? И делишь ли ты людей, у которых берешь интервью, на какие-нибудь категории?

 - Как известно, журналист должен объективно освещать все события. Этого я и стараюсь придерживаться в своей работе. Каждое мнение имеет право на жизнь. Жаль только, что не многие люди понимают, к чему могут привести те или иные поступки. Никого никогда во время работы я не брался переубеждать. Дискутировать можно в другой обстановке. Делая сюжет для ТВ, я стараюсь объективно освещать события, чтобы человек мог самостоятельно оценить происходящее вокруг него. К тому же, в какой-то момент спорить с людьми в Луганске стало просто опасно.

 - Как думаешь, что будет с Луганском через год и, например, через 10 лет?

 - Для меня Луганск является временно оккупированной территорией. Надеюсь, что в ближайшее время он будет освобожден от террористов. В таком случае, в городе и области будут восстанавливать разрушенную инфраструктуру, жилые дома, снимать социальное напряжение. Если ничего не изменится, если Донбасс так и останется зоной АТО с непонятным статусом, то жителей Луганска ждет борьба за выживание в условиях полной изоляции от внешнего мира. Более мелкие населенные пункты ждет полное исчезновение. Я, например, не представляю, как сможет выжить Первомайск, в котором хозяйничают так называемые донские казаки. Там практически весь город разрушен, одна шахта взорвана боевиками, еще одна – затоплена.

 - Рассматриваешь ли ты возможность своего возвращения в Луганск?

«В одну реку нельзя войти дважды». Т.е. вода в этой реке изменится. Течение изменит эту воду. Поэтому и нельзя войти в одну и ту же реку дважды. Нужно понимать – так как было в Луганске уже не будет никогда. Я понимаю. Сейчас я не могу поехать в этот город даже к матери, потому что существует опасность для моей жизни. Возможность вернуться у меня может появиться только после освобождения Луганска от боевиков. Сейчас я о возвращении не думаю.

Текст: Віктор Волокіта, регіональний представник ІМІ в Луганській області, для "Коментарі-Донбас"
Фото: з архіву Олександра Махова