Дніпропетровська розслідувальниця Ольга Юдіна: Текст має бути таким, щоби з твоїм антигероєм можна було сісти і спокійно поговорити

Журналістка дніпропетровської газети «Горожанин» Ольга Юдіна за 4 роки провела низку гучних розслідувань як регіонального так і загальноукраїнського рівня. Вона переконана, що журналіст має не лише інформувати, а і добиватися покарання чиновників, винних у зловживаннях. Зараз Ольга підняла тему корупції у Фонді соціального страхування і вже приймає хвилю інформаційного удару у відповідь. У розмові із регіональним представником ІМІ Зоєю Красовською вона поділилася думками щодо професійної солідарності, складностей роботи журналіста-розслідувача у регіоні, важливості доводити розслідування до логічного завершення та боротися за право на інформацію. (рос.)

О различиях столичных и региональных расследований

В регионе расследовательская журналистика, как по мне, только формируется.

Во-первых, мешает то, что редакции маленькие и работают в диком цейтноте, а одно расследование требует от полутора до трех месяцев очень напряженной работы. Мне повезло. Понимая специфику моего мышления, мой интерес к этому жанру журналистики, редакция позволяет мне этим заниматься, даже в ущерб текущим делам газеты. В другом издании, возможно, такого нет. Хотя это вопрос выбора, хочешь заниматься другим – ищи другое место работы.

Во-вторых, на мой взгляд, региональная журналистика (не вся, конечно, но очень большая ей часть) не очень привыкла бороться за информацию, соглашается получать отписки, мол, не дали информацию, ну и ладно.

В-третьих, региональные СМИ достаточно разобщены. Я вижу, что столичные коллеги могут сплотиться вокруг темы и добиваться её решения «из всех стволов» и на всех уровнях. У нас с этим сложнее. Хотя я замечала, что расследования, которые подхватывают коллеги, действительно выстреливают. Те же правоохранители видят: ага, есть спрос от общества, нужно реагировать.

Некоторые коллеги говорят: «А у нас такая редакционная политика, что мы печатаем заказухи». А в ответ спрашиваю: «Тебя здесь в наручники заковали, не нравится, что же ты тут сидишь? Если бы меня редактор заставлял писать какую-то заказную статью, к примеру, дошло бы до конфликта, но я бы её однозначно не писала. Мне дают возможность заниматься любыми темами, за 4 года я ни разу не услышала «Нет, эта тема – табу».

У меня иногда спрашивают: «Почему ты не уезжаешь в Киев?» Я не хочу уезжать в Киев, здесь у нас столько реальных тем и проблем серьезных, которые нужно разгребать. И пока у меня есть возможность свободно выражать свою точку зрения, я буду оставаться на этом месте.

И еще один нюанс. У нас общество заполитизированно и категорично, все всегда хотят поставить ярлычок «ты за белых или за красных». Вариант ответа – я за правду! – многие просто не понимают. Примеров приводить не хочется, чтобы и коллег в этом контексте не поминать, но я довольно часто слышу обвинения, что расследования – это механизм заказного шантажа, что я хочу какие-то блага себе заполучить. Сначала очень обижалась. А потом поняла, если хочешь быть правдорубом – привыкай, что в ответ всегда найдется парочка ледорубов. Что с твоим материалом будут бороться по принципу «сам дурак», это тоже специфика расследовательской журналистики.

Об информировании и гражданской позиции

Выскажу, может быть, парадоксальную мысль, но мне кажется, что самое важное в расследовательской журналистике – даже не сама публикация, а последующая работа с ней. После расследования, на которое ты угрохала 3 месяца своей жизни, и которое по большому счету уже вызывает усталость, нельзя останавливаться. У тебя есть факты, есть публикация – садись, пиши кучу обращений, привлекай общественников, стучи во все двери, не стесняйся звать на помощь коллег. Нужна реакция на расследование, нужно довести тему до логического завершения, лучше всего – до суда над виновными.

На своем опыте скажу, что не всегда, но довольно часто это удается. У меня по итогам расследований сегодня уже девятое уголовное производство открыто. Понятно, что не все они завершились победой, так сказать, закона и справедливости, все знают нашу правоохранительную систему.

Но, вопрос здесь в другом. Если чиновники увидят, что на расследование нет реакции, то воровать они будут с утроенным рвением.  А если есть уголовное производство, пусть даже в итоге виновные не будут наказаны, то все равно чиновники что-то поймут и чего-то испугаются. Если были выемки, были допросы – в итоге появится определенный сдерживающий фактор.

Понимаю, что систему не изменю, я не наивный человек. Но я человек, который верит. И понимает, что когда-то, в том или ином случае расследование «выстрелит» по полной программе. Коррупцию, наверное, победить нельзя, но снизить её до какого-то минимального уровня – можно.

В этом я и людей пытаюсь убедить. Мне очень не нравится, что очень много людей и «активистов» – панически боятся. Приходят с информацией, возмущаются, просят о помощи, а в конце разговора просят: «Только ж вы нас не называйте». «Смело» поднимают острые вопросы и убегают в тень, оставляя журналиста один на один с проблемой, с серьезными противниками. Это и обидно, и не правильно. Не может журналист, когда он один в поле воин, «всех победить». Да, расследовательская журналистика – это вызов огня на себя, она выманивает противника из окопов, но без тылов из поддержки коллег, общественной активности – побеждать трудно.

А ведь побеждать можно. Вот пример: занималась расследованием по «Севертрансу», написала кучу заявлений не только в днепропетровские инстанции, но и в другие области. У нас отделались отписками, а в Киеве выстрелило. Я туда писала в областную прокуратуру, и так совпало, что почти одновременно там против «Севертранса» замитинговали областные перевозчики. Я передала киевской прокуратуре с заявлением и все собранные документы. Они посмотрели: есть митинг, есть проблема, есть публикация журналиста, есть на руках все документы – и прокуратура отменила результаты киевского тендера. Один журналист или одна группка активистов, сами по себе – недостаточная сила. А вместе – залповый огонь.

Если я вижу, что вокруг какой-то темы нет людей, её никто в открытую не поддерживает, все боятся, тогда она у меня попадает в список долгоиграющих. К ней нужно время от времени возвращаться, подогревать, искать точку кипения. Такие темы я с контроля не снимаю до какого-то конкретного по ним решения или действия.

Об исках, угрозах и давлении

Знакомое дело. Конкретно в мой адрес подавали 2 иска, а в адрес газеты – порядка 15. За все я не скажу, но за два своих отчитаюсь – мы их выиграли. Я действительно очень серьезно и ответственно отношусь к фактам, ради красного словца за уши в материал ничего лишнего не притягиваю. Наоборот, фактов и информации собираю намного больше, чем попадает в публикацию. И если я эту информацию проверила, четко убедилась, что она правдивая – тогда могу написать «по словам источника», если меня человек попросил об этом. По не проверенной информации никогда не ссылаюсь на «анонимный источник». Наверное, поэтому и исков к публикациям было немного, ведь опровергать факты очень сложно.

Что касается физических угроз, их пока не было. Намеки через третьи руки – не в счет. Просто нужно отвечать за каждое свое слово – писать четко, сухо, по фактам, не переходить на личности, не браться за заказухи. Мне кажется, что агрессия со стороны оппонентов может возникнуть, когда они знают, что ты выполняешь заказ, или когда ты немотивированно унижаешь людей. Не пишите заказух – не будет ответки.

И еще один фактор. Приятно выплескивать инсайдерскую тему, быть первой. Но, чем больше журналистов сплачивается вокруг одной проблемы – тем выше уровень безопасности каждого из нас.

О работе с источниками

Одно из важных умений для журналиста – добывать информацию именно из открытых источников, о которых не все знают, а их – сотни. Тот же единый реестр судебных решений, который я регулярно мониторю. А герои публикаций часто не понимают, что они оставили кучу следов в разных списках и реестрах, им кажется, что наличие у меня информации – это чей-то слив. А всё гораздо проще, нужно уметь собирать информацию, не лениться и не жалеть на это времени.

А вообще я каждую новую тему начинаю с изучения профильного законодательства. Было время – смеялась сама над собой, что могу консультировать наряду с юристами в тонкостях и нюансах процедуры банкротства. После законодательства – работа с открытыми базами данных, сбор всей информации по участникам схемы. Только потом перехожу к общению непосредственно с людьми. Мне не нужен человек, который мне с удовольствием или без, со своими скрытыми целями «всё сольет». Я с ними беседую тогда, когда у меня в голове уже есть схема и картинка, люди просто добавляют нюансы.

Ну, и конечно, есть информаторы в самых разных сферах. Они появились далеко не сразу. Только тогда, когда поняли, что я не по «заказухам» работаю, не свожу с кем-то счеты. Когда мне поверили, как человеку и журналисту, только тогда эти люди пошли на контакт. Они знают, что я не подведу, не подставлю, не буду использовать информацию во вред делу.

Очень важный, как по мне, нюанс расследовательской журналистики – ты воюешь с проблемой, а не с человеком. Идеальных людей нет. В одной ситуации он может быть героем, в другой – жуликом. Журналист, я в этом уверена, не должен расставлять ярлыки «плохой – хороший» на людях. Раскрыл его роль в той или иной ситуации – на этом ставь точку. Мне думается, что профессиональный материал – это такой, после которого ты спокойно можешь смотреть в глаза своему антигерою, спокойно с ним говорить. И он понимает, что ты не его хотела унизить или оскорбить, ты хотела добиться правды, и против собранных тобой фактов – не попрешь.

Поменялось ли что-то с приходом новой власти?

С точки зрения получения информации нет, не почувствовала. Открытости не добавилось. Но и ухудшений тоже не вижу. Все осталось на том же уровне. Как не давали информацию, так и не дают, ни больше, ни меньше.  Как трудно было раньше раскочегарить правоохранителей браться за проверку фактов твоей публикации, так происходит и сегодня.

Образцы, кумиры, стандарты

Думаю, что у нас много хороших профессионалов, но я не могу выделить кого-то одного и сказать, что беру пример именно с него. Помню, в 19 лет мне очень нравилось изучать расследования столичных коллег, нравился их сухой и четкий стиль изложения. Стараюсь потихонечку к этим стандартам приближаться, хотя я довольно эмоциональный человек и мне в стиле протокола держаться трудно.

Если говорить о мудрости и честности, то выделяю для себя Юлию Мостовую. Но она, скорее, пример качественной журналистики вообще. А я живу в мире расследовательской журналистики и она – это особый мир. На какой-то конференции Гнап на вопрос, почему вы этим занимаетесь, ответил: «Потому, что нас это прет, а когда перестанет переть, тогда и мы перестанем». Вот и меня прет. Расследования – это хорошее и эффективное оружие, если, конечно, научиться им пользоваться. 

Текст: Зоя Красовська, регіональний кореспондент ІМІ на Дніпропетровщині, для Дніпрограду